Верховая прогулка по отдаленным уголкам королевства давно вошла у него в привычку. Свежий воздух отличая компания в лице самого себя – порой было просто необходимо вырваться из душных помещений дворца, так отвратительно благотворно влияющих на и без того прекрасно развивающееся сумасшествие волшебника. Его единственным собеседником на протяжении вот уже нескольких недель был – кто бы мог подумать – совершенно ненормальный говорящий зелёный лемур, конечно, он не всегда был зеленым, но став питомцем Гудвина, этого стоило ожидать. Так что всё верно – выбраться на свежий воздух было просто необходимо. Припустив коня в галоп, Джеймс направился в чащу леса, в то же время стараясь не удаляться от границы, и пусть он был падок до всевозможных приключений, ему совершенно не хотелось возвращаться во дворец оборванцем с пустыми карманами, а стоит уйти чуть дальше в Шервуд – и ничего другого тебе уже не светит.
Скорость, ветер в лицо, свежий воздух и бескрайнее ощущение свободы – всё это позволяло выбросить из головы все лишние мысли и не думать ни о чем, но, как оказалось, идеей это было далеко не лучшей. Он не заметил никакого подвоха, когда в очередной раз завернул обратно к границе, а через секунду почувствовал, как острая боль пронзила плечо, и эта слабость…
Тело напрочь перестало слушаться, и не прошло и секунды, как Великий и ужасный попросту свалился со своего верного коня Септимуса, который тут же остановился и принялся тревожно вертеться вокруг своего всадника. Мысли лихорадочно закружились в голове – как, что, куда, почему, кто? Не без труда перевернувшись на спину и уставившись мутным взглядом в голубое небо, мелькающее за кронами деревьев, Гудвин тяжело вздохнул, и хотел бы сказать, что что-то почувствовал, но в том-то и было всё дело, он не чувствовал ничего. Не мог даже руку поднять, чтобы щелкнуть пальцами и оказаться вновь в седле или хотя бы, хотя бы у вон того дерева с бокалом чего-нибудь протрезвляющего. Хотелось крепко выругаться, но тут мышцы стало отпускать, и, черт возьми, лучше бы всё оставалось так, как было! Словно конь по голове копытом ударил, Джеймс растягивая звуки протянул что-то похоже на,
- Ааууч, - и попытался всё же разобраться, что произошло, ведь ту же секунду на глаза услужливо попалась виновница торжества. Наградив девушку предельно скептическим взглядом, и всё же постаравшись хотя бы приподнять голову, Гудвин хмыкнул и всё же озвучил свои мысли:
- Ты тут сидишь и по всем проезжающим без разбора стреляешь? – кисло поинтересовался волшебник, укладываясь обратно. Лежать ему понравилось определенно больше, чем совершать какие-то странные попытки двигаться, да и пока он не может превратить её в белку, придется делать вид, что он не понимает, что происходит. О, он и действительно не понимал, но будь это в его силах – заколдовал бы, а потом разбирался, что к чему. Впрочем, парализующее действие пусть и было достаточно продолжительным, не было слишком уж сильным, так что как только у него появилась возможность пошевелить рукой, а случилось это достаточно скоро, Джеймс тут же прищелкнул пальцами, желая превратить девушку в какую-нибудь очаровательную зверушку, пока та не одумается и перестанет бросаться на людей, но не тут-то было! Чары рассыпались вокруг девушки изумрудной дымкой и через мгновение исчезли,
- Да ладно, не может быть, - удивленно и разочарованно сокрушался Гудвин ну совершенно не стесняясь того, что только что пытался сделать. Его куда больше беспокоило то, что чары не сработали, чем то, что эта странная леди узнала о его планах, хотя… быть может, и правда стоило сменить приоритеты, ведь когда он покосился на брюнетку, её вид не сулил ничего хорошего. Плечо между тем напомнило о себе тупой ноющей болью, и только он было собирался приложить руку к ране, как заметил, что арбалетный болт всё так же торчит из раны, а ведь ещё секунду назад его величество был абсолютно уверен, что хуже уже быть не может.
- Какое удачное начало дня

Язвительная, дерзкая, нахальная, её не берет магия, и как же она сейчас чертовски собой довольна… Нет, она точно знала, в кого стрелять и как стрелять, и от одной это мысли уже становилось тошно – как он мог попасться в руки охотников? Он, Великий маг, чьи способности действительно называли потрясающими и выдающимися, оказался в такой нелепой истории, Создатель, он сделает всё на свете, чтобы об этом не узнала ни одна живая душа. Впрочем, судя по всему ему пока стоит побеспокоиться о своей собственной живости, ведь чем сильнее ослабевало действие парализующего яда, тем более ощутимой становилась боль.  И пожалуй лишь боль сейчас отвлекала его от столь очаровательного обмена колкостями, но даже при этом он не устоял от соблазна вернуть ей должок, ведь он тоже узнал её, пусть это было уже не так эффектно, ведь жертва вовсе не она.
- Мне что, должно польстить, что меня поймала сама Гретель? – лукаво и чуть небрежно бросил между делом Джеймс, решив, что лежать на холодной земле ещё не совсем высохшей после очередного дождя ему надоело, и собравшись с силами, он всё же не без труда добрался до ближайшего дерева, у которого смог уже как следует расположиться. На любое движение рука откликалась новой вспышкой боли, это начинало надоедать, и почему он никогда не увлекался целебной магией? Плохо, сейчас эти знания были бы незаменимы, а так приходилось довольствовать малым, он хотя бы всё ещё жив, что, признаться, странно.
- Да неужели? Я-то наивно полагал, что я такой один, - так себе скромно просиял Гудвин сквозь немного болезненную ухмылку. По статусу конкурентов у него было лишь четверо, и все они были его сестрами, причем по меньшей мере две из них так рьяно боролись за добро и мир во всем мире, что старались избегать пагубного общества брата, за что Джеймс, конечно же, был на них в глубокой обиде. Что да двух остальных… Они в свою очередь были настолько злыми, что рядом с ними умирало всё живое, а Гудвину совсем не хотелось пополнять клуб мертвецов, так что он в очередной раз довольствовался томительным одиночеством. Впрочем, судя по нынешней компании, одиночество было далеко не худшим раскладом для него.
- Грета, Грета… из тебя бы получилась отличная белочка, - протянул он, задумчивая прикидывая, чем закончится эта история, но так или иначе, он не собирался пускать всё на самотек и тут же продолжил:
- ты ведь понимаешь, что от живого меня для всех куда больше пользы, чем от мертвого? я нужен людям, они видят во мне надежду, видят способ осуществить свои мечты, вот ты например, ты ведь тоже о чем-то мечтаешь, - если он может откупиться от неё всего-то одним желанием, это будет поразительно легкий исход, но девушка была крепким орешком, так что на быструю победу не приходилось рассчитывать.

- О, я наслышан, твоя семейка почти такая же странная, как моя, - тут уж не удержался Гудвин и легко усмехнулся и  всё же прижал руку чуть выше раны,  надеясь не побеспокоить в очередной раз горевшее огнем плечо. Он слышал о Гансе и Гретель много раз, о том, что их надо убить от Гингемы, и о том, что «бедные дети, какая грустная история» от Виллины. Диаметрально противоположные мнения, однако, никак не влияли на настрой самого правителя Изумрудного города – что бы он о них ни думал, свято верил и делал всё возможное, чтобы нога этих несчастных охотников не ступила в его земли. Видно, где-то в этом плане был допущен весьма, весьма ощутимый прокол, ведь здесь, черт её подери, Грета! На мгновение отвлекаясь от бескрайнего негодования, на секунду Гудвин всё же и в самом деле порадовался, что на его долю выпала именно девушка, всё же, аргументы она приводила непрошибаемые – мы увернешься. Ожидать лучшего от Ганса точно не пришлось бы, так что… Он упорно продолжал именно что заговаривать зубы, увлекать беседой хотя бы до тех пор, пока не сможет встать и наколдовать что-нибудь стоящее.
Да, желание её действительно было невыполнимым, как она себе это представляет? От магии мир избавлять магией? Забавно, забавно, Гудвин вскинул бровь, пытаясь понять, в своем ли уме брюнетка, а потом повел здоровым плечом и ухмыльнулся,
- я много чего могу предложить, я же Гудвин, - казалось, ему это доставляет какую-то бескрайнюю степень удовольствие – само осознание того, как много он и в самом деле может предложить людям. И нет, его не столько интересовала помощь им, сколько желание быть любимым своим народом, по меньшей мере.
- желания всегда выдают, и как бы ты их не прятала, я всегда их узнаю, - он говорил достаточно тихо, сохраняя интригу, и не отводил взгляда от Греты, не позволяя ей отвлечься. Желания, желания, чужие в основном, он слышал их в чужих мыслях, самые потаенные и сокровенные, самые опасные и самые желанные. У Охотницы они тоже были, нужно их лишь отыскать. Пусть сейчас он и в самом деле не мог постоять за себя, но вместе с тем он всё ещё был жив, хотя и не собирался акцентировать на этом внимание, в конце концов, исправить эту маленькую деталь можно слишком быстро.
- почему ты так сильно ненавидишь всех нас? – под «нас» он, конечно же, имел ввиду колдунов и ведьм, которых в землях Эмеральда чуть-чуть больше, чем несметное количество, и, знаете ли, тяжело ненавидеть сразу всех без всякого разбора.
- Нет, я слышал историю про ту слепую колдунью, но ты же уже не маленькая девочка, пора было понять, что отчасти весь наш мир держится на магии. Сама посуди, магия сдерживает всё то зло, от которого вы когда-то с братом избавились, - границы Пустоши были ничем иным, как магическим барьером, хрустальный шар – сосредоточением магии, так как, Создатель, как можно было отрицать её? Это лишено всякой логики.
- Мирно разойдемся и представим, что этой встречи не было? – тут же предложил Гудвин как ни в чем ни бывало, уж что и ни говори, а попытаться стоило, что он и сделал, но успехом попытка не увенчалась.

- Даже сейчас, - подтвердил Гудвин на удивление серьезно. Пусть его магия не могла действовать напрямую на Охотницу, но ведь никто не отменял обходных путей. Упавшая ветка, одичавшие корни, наглые падающие шишки, да более того, Септимус готов был вступиться за хозяина, но всему помехой был арбалет в руках Гретель. Проверять, выживет ли Гудвин после второго попадания ему совсем не хотелось, а вот сомнений, что стреляет она более, чем метко уже не было. Впрочем, свои потаенные желания он держал при себе, и вместо попытки убежать лишь взмахнул здоровой рукой, и из облачка уже знакомой изумрудной дымки появилось сочное зелёное яблоко.
- Не волнуйся, оно не отравлено, - хотя даже при этом он не сомневался в том, что Грета не станет пробовать его презент, куда уж там, ужасная отвратительная магия, как можно? Он уже хотел театрально вздохнуть и закатить глаза, но тут уже получил прикладом по руке и чуть вздрогнул от боли, держа раненую руку под локоть и прижимая к себе. Нужно было придумать способ избавиться от этой омерзительной торчащей штуки, но пока что заниматься насилием над собой он не горел желанием, а магия вряд ли могла здесь чем-то помочь, разве что… Пока он ударился в размышления, его тюремщица уже развела бурную деятельность, не оставляя времени для манёвра, так что не оставалось ничего, кроме как наградить Грету тяжелым взглядом и не без героического труда подняться на ноги. Право слово, если он тут умрет, ему нужно поставить памятник, как мученику, ведь эта юная леди кого хочешь в могилу сведет. И всё же было в ней что-то… Поспешно списав это странное чувство на то, что ударился головой, когда падал с лошади, Джеймс уже стоя и придерживаясь одной рукой за дерево снова взглянул на девушку.
- Знаешь, я не большой ценитель пеших прогулок, - резонно заметил колдун, хотя быстро пришел к выводу, что его мнения как бы не спрашивали, волей неволей, а пришлось поплестись по указанному маршруту, бережно поддерживая руку, желая избежать лишних движений.
- Ночью в Шервуд? – он прикинул то время, которое им потребуется на пересечение леса, если она направляются на базу пресловутой  Гильдии Охотников, о которой он был наслышан, и пришел к выводу, что они и вовсе застрянут тут до самого утра, а это было далеко не самой здравой идеей. Впрочем, если на них нападут, у него будет отличный шанс сбежать, а это ему только на руку.
Смирившись с неизбежным, Гудвин умудрился целых полчаса идти почти молча, лишь изредка принимаясь болтать то ли с воображаемыми собеседниками, то и с собой, то ли с лесом, а всё лишь потому, что неприлично быстро понял, что его спутница совершенно не настроена на беседу. Однако нарастающая боль, до одурения мутящая мысли и заставлявшая заплетаться ноги под конец всё же выбила его из колеи, заставляя остановиться и прислониться спиной к дереву.
- Знаешь, вариант в котором ты меня убиваешь, мне с каждым шагом начинает нравиться всё больше, - фразы уже не получались такими насмешливо-приветливыми, легкими и неспешными, говорить приходилось довольно быстро, прерывисто и напряженно. Парализующий яд сперва отчасти блокировал боль, потом её ещё можно было терпеть, теперь же все ощущения стали просто невыносимыми.
- Ты удивишься, но я, кстати, тоже чувствую боль

-Нет-нет-нет! – он понял, что собирается сделать Грета, но было уже слишком поздно, он даже помешать ей не успел, когда ты попросту выдернулась болт из раны, забыв об этом предупредить.  Простонав от боли, он откинул голову, прислоняясь к стволу дерева, зажмурился, сжал зубы и постарался замереть, продолжая тяжело дышать в надежде, что ощущения уйдут, но теперь лишь чувствовал, как боль пульсировала с новой силой, по мере того как горячая кровь обильно струилась из раны. Мысли, ощущения, мировосприятия, хоть что-нибудь – но абсолютно все ощущения отключились, возвращаясь в реальность лишь к тому моменту, когда Охотница почти что заботливо перевязывала рану, которую сама же и нанесла, в этом была какая-то непередаваемая ирония… Но сил не было даже на неё, так что Гудвину оставалось лишь несчастно и безмолвно, с немой благодарностью во взгляде наблюдать за девушкой, стараясь не дать ей лишнего повода остановиться или передумать. Всё таки было в ней что-то ещё, что-то искреннее, доброе, и пусть они по разную сторону, пусть в них нет ничего общего, хуже того, они желают чуть ли не смерти друг друга, и, быть может, при других обстоятельствах… Сейчас всё это было не так уж важно, он лучше прочих знал, как безгранична сила случая, и сейчас был именно один из таких. Выбившиеся после долгого пути прядки её темных волос падали на лицо, каждый раз когда она наклонялась в ту или иную сторону, накладывая повязку, давая тем самым Гудвину милую и очаровательную сцену для наблюдения. Проводя годы в томительном одиночестве своего замка в ожидании очередного жаждущего и страждущего, он научился замечать простые мелочи, которые простым смертным недоступны. Ещё бы! Каждому второму принцу в Эмеральде приходилось дождаться, что его суженая умрет, чтобы начать действовать, настоящее сообщество тугодумов. Он не был таким, что, впрочем, показательно, ведь обретенной принцессы у него тоже не было.
Он уже собирался поблагодарить её, но тут же заметил её жест и непонимающе качнул головой, осматриваясь по сторонам. Шервурд, точно, он напрочь забыл, что они идут по одним из самых опасных троп всех королевств. И черт возьми, уже в который раз за сегодняшний день кто-то держал его на мушке!  Дурная тенденция, и самое время было от неё избавляться. Отчаянно хотелось сбежать, но он бы изрядно слукавил, скажи, что у него есть на это силы, да и окружение было настолько плотным, что пытаться дать стрекоча сейчас не имело ни малейшего смысла.
- Обыщите их, и в лагерь, пусть посидят до утра, а там решим, что с ними делать, - самодовольным тоном заявил главный из разбойников, взявших путников в плотное кольцо, на что Гудвин состроил бесчисленную за сегодня удивленно-кислую мину. Не имея возможности сбежать, он не упустил шанса хоть немного, но сбить спесь с нахала, и стоило колдуну щелкнуть пальцами, как одичавший топор главаря зажил своей жизнью и принялся гоняться за владельцем в отместку за оскорбление. К сожалению, это не стало помехой на пути у тех, кто поспешно связал руки пленникам, довел до какой-то сомнительной палатки и бросил там, выставив стражу на пороге. Вокруг всё снова стихло, не прошло и получаса, как стражники задремали, а Гудвин, осторожно оценив положение дел, всё же не выдержал затянувшейся паузы:
- Интересно, они действительно спят или просто притворяются и ждут, когда мы попытаемся сбежать?